Красная перчатка - Страница 66

— Нет. У меня еще более извращенный план.

Девушка закатывает глаза.

Надвигаю на самые глаза форменную кепку разносчика пиццы и завожу машину.

План прост: дожидаемся, пока Бетенни Томас уйдет, оставив своих собачек. Тут могут возникнуть сложности — например, Бетенни решит провести субботний вечер дома, на диване перед телевизором.

Но ровно в десять женщина выходит на улицу и садится в такси. Поехали.

Захожу в здание в обнимку с тремя коробками пиццы — на мне обычная одежда и форменная кепка (ее легко было стащить в кафе, где мы и заказали пиццу). Козырек надвинут на глаза, голова опущена — чтобы не светиться на камерах наблюдения. Консьержу говорю, что доставляю заказ для Голдблаттов. Когда мы обзванивали жильцов (спасибо большое Интернет-версии телефонного справочника), они не сняли трубку.

Накачанный бугай фыркает, потом берет телефон и нажимает кнопку. Изо всех сил стараюсь изобразить скуку, хотя адреналин просто зашкаливает.

Из темноты возникает Сэм: громко стонет и, словно ничего не замечая на пути, врезается в стеклянную дверь. Он машет в сторону кустов и громко вопит:

— Отстань от меня. Черт возьми, отстань от меня!

Консьерж встает. Трубку он все еще держит в руке, но внимание уже переключилось.

— Что за фигня? — спрашиваю я.

Вслед за Сэмом на дорожку выбегает Лила. Она отвешивает соседу такую звонкую пощечину, что даже в здании слышно. Очень надеюсь, что это какой-нибудь Сэмов сценический трюк, а то болеть потом будет жутко.

— Я видела, как ты на нее смотришь, — визжит Лила. — Я тебе глаза выцарапаю!

Консьерж мог бы просто позвонить в полицию. Но я видел, как он вчера прогнал бродяжку — такой не будет никому звонить, если уверен, что сам справится.

Надеюсь, я угадал.

Мужчина кладет трубку, и я облегченно вздыхаю. Зря, конечно, — нужно сохранять невозмутимый вид.

— Погоди, парень, сейчас выставлю тех детишек.

— Слушайте, — с отчаянием в голосе прошу я. — Мне нужно доставить пиццу. У нас гарантированная доставка за пятнадцать минут.

— Ладно, иди. — Он машет на дверь, даже не глядя в мою сторону.

Иду к лифту. На улице Лила кричит уже на консьержа: мол, лучше бы ему не соваться в чужие дела. Улыбаюсь и нажимаю нужную кнопку.

Белый коридор, одинаковые белые двери. Когда я вставляю отмычку, собаки Бетенни принимаются лаять.

Замок несложный, а вот с засовом приходится повозиться. Пахнет жареной рыбой, где- то громко играет классическая музыка. Никто не выходит в коридор. В случае чего я бы сказал, что перепутал номер квартиры, уточнил бы этаж и ретировался в лифт. К счастью, ненужных задержек удается избежать.

Замок готов. Собаки тут же бросаются на меня. Но я мчусь в спальню и захлопываю дверь прямо у них перед носом. Пудели скребутся и скулят, надеюсь, что царапины останутся не очень заметные. Спасибо вам большое, уважаемые арендодатели, что выложили планы квартир в Интернет.

Ставлю на паркет коробки из-под пиццы. В первой — действительно пицца, те несколько кусочков, что мы не доели. Колбаса и пепперони. На крайний случай, чтобы отвлечь собак.

Во второй — обернутый в бумажные полотенца пистолет, бахилы, мокрые салфетки, пропитанные хлоркой, и одноразовые перчатки.

В третьей — мой наряд для побега. Костюм, очки и кожаный портфель. Быстро переодеваюсь и принимаюсь за работу.

Надеваю бахилы и одновременно осматриваюсь по сторонам. Зелено-голубые стены увешаны фотографиями в рамочках: Бетенни на фоне тропиков, Бетенни с коктейлем в руке. Она улыбается мне с доброй сотни снимков и отражается в зеркальных дверях шкафа. Свое отражение я тоже вижу — на лицо падают грязные волосы, вид невыспавшийся.

Собаки прекратили скулить и принялись лаять. Во весь голос, без умолку.

Дверцы шкафа распахнуты — ярко переливаются блестящие платья. По всей комнате разбросаны туфли. Верхний ящик белого комода, под завязку набитый шелковым бельем, выдвинут, на самом комоде лежат спутанные золотые цепочки.

Ничего не трогаю. Приподнимаю кончик матраса. Надо положить туда пистолет.

Но там уже лежит один.

В оцепенении пялюсь на большой серебристый револьвер. По сравнению с ним мой «Смит-и-Вессон» кажется верхом изящества.

Я в замешательстве. У нее, оказывается, свой пистолет под матрасом.

Неожиданно меня охватывает приступ неудержимого истерического хохота. Не могу с собой справиться. Опускаюсь на колени возле кровати, хватая ртом воздух, смахивая подступившие слезы. Так смеюсь, что не издаю ни звука.

Приступ почти такой же сильный, как отдача, как настоящее горе.

Наконец успокаиваюсь и кладу оружие подальше под матрас. Там она его наверняка не найдет, даже если полезет доставать свой.

Складываю коробки и засовываю их в портфель, вместе с джинсами и курткой. Туда же отправляются остатки пиццы и бумажные полотенца. Надеваю одноразовые перчатки и вытираю пол пропитанной хлоркой салфеткой, чтобы убрать крошки и волоски. На всякий случай вытираю даже перед дверью.

Пудели заходятся лаем. Засовываю салфетку в карман.

Один из псов прыгает на ручку, и вдруг она медленно, как в фильме ужасов, поворачивается. Через мгновение рычащие собаки уже в спальне. Я едва успеваю запрыгнуть на кровать.

Ну да, вы, наверное, думаете — пудели, тоже мне. Но это не карликовые комнатные собачки, а большие серьезные звери, которые щелкают острыми белыми зубами и низко утробно рычат, реагируя на малейшее мое движение. Я прикидываю, не уцепиться ли за люстру.